Продолжение рассказа как я ловил человечков

Продолжение рассказа как я ловил человечков

Вот я вижу -- бабушка собирается: стала собирать печенье в коробочку для этих старух -- чай там пить. Я побежал в сени, достал мои варежки вязаные и натер себе и лоб и щеки -- все лицо, одним словом. Не жалея. И тихонько прилег на кровать. Бабушка вдруг хватилась:   -- Боря, Борюшка, где ж ты?   Я молчу и глаза закрыл. Бабушка ко мне:   -- Что это ты лег?   -- Голова болит.   Она тронула лоб.   -- Погляди-ка на меня! Сиди дома. Назад пойду, малины возьму в аптеке. Скоро вернусь. Долго сидеть не буду. А ты раздевайся-ка и ложись. Ложись, ложись без разговору!   Стала помогать мне, уложила, увернула одеялом и все приговаривала: "Я сейчас вернусь, живым духом".   Бабушка заперла меня на ключ. Я выждал пять минут: а вдруг вернется? Вдруг забыла там что-нибудь?   А потом я вскочил с постели как был, в рубахе. Я вскочил на стол, взял с полки пароходик. Сразу, руками понял, что он железный, совсем настоящий. Я прижал его к уху и стал слушать: не шевелятся ли? Но они, конечно, примолкли. Поняли, что я схватил их пароход. Ага! Сидите там на лавочке и примолкли, как мыши. Я слез со стола и стал трясти пароходик. Они стряхнутся, не усидят на лавках, и я услышу, как они там болтаются. Но внутри было тихо.   Я понял: они сидят на лавках, ноги поджали и руками что есть сил уцепились в сиденья. Сидят как приклеенные.   Ага! Так погодите же. Я подковырну и приподниму палубу. И вас всех там накрою. Я стал доставать из буфета столовый нож, но глаз не спускал с пароходика, чтобы не выскочили человечки. Я стал подковыривать палубу. Ух, как плотно все заделано!   Наконец удалось немножко подсунуть нож. Но мачты поднимались вместе с палубой. А мачтам не давали подниматься эти веревочные лесенки, что шли от мачт к бортам. Их надо было отрезать -- иначе никак. Я на миг остановился. Всего только на миг. Но сейчас же торопливой рукой стал резать эти лесенки. Пилил их тупым ножом. Готово, все они повисли, мачты свободны. Я стал ножом приподнимать палубу. Я боялся сразу делать большую щель. Они бросятся все сразу и разбегутся. Я оставил щелку, чтобы пролезть одному. Он полезет, а я его -- хлоп! -- и захлопну, как жука в ладони.   Я ждал и держал руку наготове -- схватить.   Не лезет ни один! Я тогда решил сразу отвернуть палубу и туда в середку рукой -- прихлопнуть. Хоть один, да попадется. Только надо сразу: они уж там небось приготовились -- откроешь, а человечки прыск все в стороны.   Я быстро откинул палубу и прихлопнул внутри рукой. Ничего. Совсем, совсем ничего! Даже скамеек этих не было. Голые борта. Как в кастрюльке. Я поднял руку. Под рукой, конечно, ничего.   У меня руки дрожали, когда я прилаживал назад палубу. Все криво становилось. И лесенки никак не приделать. Они болтались как попало. Я кой-как приткнул палубу на место и поставил пароходик на полку. Теперь- все пропало!   Я скорей бросился в кровать, завернулся с головой. Слышу ключ в дверях.   -- Бабушка! -- под одеялом шептал я. -- Бабушка, миленькая, родненькая, чего я наделал-то!   А бабушка стояла уж надо мной и по голове гладила:   -- Да чего ты ревешь, да плачешь-то чего? Родной ты мой, Борюшка! Видишь, как я скоро?   Она еще не видала пароходика.